— Какая у вас пчела? Среднерусская? — пытаюсь я показать свою ученость в вопросах пчеловождения. — Какая у нас пчела? Местная, вятская… — смеется Евгений Ильич. — Но, конечно, ближе к среднерусской. Она лучше зимует… Впрочем, возьмите карпатку, возьмите кавказянку — у каждой свои особенности. С любой пчелой нужно уметь работать...
“… История, значит, следующая. Держал я тогда в домашнем хозяйстве цыплят-бройлеров. Большие уже были, килограмма по два. Приезжаю как-то, пошел посмотреть. Один цыпленок стоит — у него вообще головы не видно. Одни пчелы, целый ком. Помер в итоге. Другой и вовсе ориентацию потерял. То ли это петух, то ли курица — непонятно. Так накусали, что у него даже гребень отпал. И вот летит мимо пчела или даже простая муха — он тут же на спину кувыркается и лапы кверху. Такой у него страх, так напуган, что сразу падает, принимает защитную позицию и пищит во всю мочь...”
Деревенька Ямное, обширная пасека в несколько десятков ульев с весело жужжащими пчелками-труженицами, старенький дом красного кирпича, на столе душистый чай, на столе мед в нарезанных сотах, и техник-пчеловод Евгений Ильич Чемоданов в редкую минуту отдыха развлекает меня занимательными случаями из своей богатейшей практики:
“В один год выехали на кочевку. Настала пора откачивать мед. Но только подступим к ульям, одна семья тут же выходит через леток и облепляет тебя с ног до головы. Аж дышать нечем, через сетку товарища не видно. Даже в резиновых сапогах жала торчат. На сетке, в штанах — тоже сплошные жала, не говоря уж про куртки. Там вообще по полтыщи потом насчитали!.. Ульи стоят полные меда, а мы подойти не можем. Ну, дела! И утром пробуем, и в вечернее время — не получается. Едва услышит пчела звук техники, мгновенно наружу выходит… А тогда ездили еще на мотоциклах. Оставили их в конце концов подальше, чтобы пчел не тревожить, подошли, леток закрыли, у остальных семей мед сняли. Привезли эту возбужденную семейку на стационар — и разом все нормализовалось, никакой агрессивности. Вот как это объяснить? Не знаю...”
Евгений Ильич — пчеловод потомственный, еще его родители пчел держали. Родом из Нолинского района, после армии закончил Работкинский совхоз-техникум, что на Нижегородчине. В конце восьмидесятых приехал в Вичёвщину, заменил на совхозной пасеке пожилого дедка. Как четверть века с тех пор минуло — почти и не заметил. С 1991 года работает на пару с местным уроженцем Сергеем Михайловичем Коротаевым, тоже профессиональным пчеловодом, за плечами которого Просницкое СПТУ.
Хозяйство на двоих, надо признать, у них немалое. Только основных ульев порядка 140 — 160, да запасных пчелосемей двадцать-тридцать. Считай, почти 200 выходит! Весной часть продают, но за лето неизменно восстанавливают прежнюю численность. Ульи в основном 12-рамочные, такие для кочевки более удобны — грузить на платформы легче. Медосбор — в шести-семи местах, все в Куменском районе, на землях родного племзавода “Октябрьский”. Стационар здесь, в Ямном, но по тридцать-сорок семей забрасывают и в сторону Минеево, и в сторону Вожгал, Плотников. Порой до двадцати километров составляет разброс расстояний. Теоретически можно вывозить пчел и дальше на юг, технические возможности это позволяют; только, если хорошо подумать, нет в том ни толку, ни резона. На новом месте непременно должна быть и база, и охрана, а если просто уехать в соседний район и оставить там телегу с ульями без надзора, кто даст гарантии, что все останется в целости и сохранности.
Если прикинуть, во всей области в колхозном производстве находится сейчас порядка 800 пчелосемей. Значит, каждая пятая “коллективная” семейка здесь — у Чемоданова и Коротаева. И таких крупных пасек в кировских хозяйствах больше нет…
Конец марта — первые числа апреля — неизменное начало очередного сезона. Приходит трактор, разгребает от снега площадки у зимовников. И вечерами вдвоем Чемоданов с Коротаевым начинают ульи постепенно выставлять. Хотя, бывало, оставляли пчел и на улице. Но тогда в ульях больше сырости и влажности, соответственно и расход корма больше. А, допустим, мышка в пчелиный домик проникла — как ее вовремя заметить? Никак. В зимовнике же любую семью в любой момент можно посмотреть, непрошенных гостей тут же удалить или еще чем-то зимующим пчелкам помочь. По осени и помощники есть — специально выделенная бригада улья в зимовник заносит. Главное, летки не забыть закрыть, чтобы никого не пожалили. А уж весенние хлопоты — это полностью забота пчеловодов.
— Какая у вас пчела? Среднерусская? — пытаюсь я показать свою ученость в вопросах пчеловождения.
— Какая у нас пчела? Местная, вятская… — смеется Евгений Ильич. — Но, конечно, ближе к среднерусской. Она лучше зимует… Впрочем, возьмите карпатку, возьмите кавказянку — у каждой свои особенности. С любой пчелой нужно уметь работать… Хотя зимовка есть зимовка. Среднерусская без сомнения лучше зимует...
— По-простому говоря, она подольше не хочет в туалет… — заключаю я.
— Все верно… Когда я только-только принял пасеку — было страшно открывать ульи. Многие опонашивались, — предается воспоминаниям Чемоданов. — А сейчас это случается крайне редко, только с отдельными семьями. У кого-то мед “сел”, кто-то пади хватанул. Но общая картина — в ульях стало намного чище. Следовательно, и работы пчеловоду меньше... Известное правило: от добра добра не ищут. Но случаются и исключения. Вот есть у меня знакомый, который держал три семьи. Потом неожиданно заказал маток — карпатку да кавказянку. Я спрашиваю: “Зачем?” — “Хочу кровь обновить...” — “Так у тебя рядом пасека. Обратись, и тебе все заменят — и кровь, и иное-прочее” — “Ну, право, не знаю...” Еще спрашиваю: “У тебя пчелы хорошо зимуют?” — “Хорошо”. — “Мед носят?” — “Носят”. — “Ну, так зачем тебе другие матки?” — “Хочу...” — “Ладно, хочешь, так покупай”.
Купил — и всё! Нет больше пчел. Ни одной семьи. Доэкспериментировал…
Впрочем, новинки в пчеловодном деле Чемоданов с Коротаевым отслеживают внимательно. И экспериментировать тоже любят. Вот рабочие комбинезоны на них не только красивые, но и удобные, таких я больше нигде не видел. Дымарь не простой — импортный, немецкий, пчеловодная стамеска тоже особая. А недавно для пробы финский улей приобрели, из пенополистирола. Знакомые из Нолинского района на такие ульи полностью перевели всю пасеку — понравилось, как в них развиваются пчелы. Вот и решили тоже попробовать. Посадили в него две недели назад маленькую семейку. Весит улей всего девять килограммов вместе с магазином, с крышей и дном. А обычный 12-рамочный — 20 кг точно будет. И это еще без меда. Есть разница!.. В пенополистирольном улье к тому же работает принцип термоса — соответственно, меньше расход корма. А раз меньше пчелки кушают - значит, и зимовку должны легче переносить.
Вот и от роения практически отошли — делают отводки, маток меняют. Но на сто процентов с этой проблемой, конечно, справиться нереально. Все-таки пасека большая — часто одного дня не хватает, чтобы все успеть…
— На такую пасеку десять роев — это немного, — заключает Коротаев.
— К тому же пасека в период роения одна не остается, — добавляет Чемоданов. — Даже на обед ездим в очередь: один поехал, другой остается. Потому что, может, где-то и просмотрели. А деревья большие — рои высоко идут. Особенно с молодой маткой.
— И как снимаете?
— Всякое бывает. И деревья рубим… Тут одну толстую осину срубили — рой поднялся и дальше полетел. Второе дерево срубили — он еще дальше. Часа полтора за ним гонялись… Этот рой нас так вымотал — не передать. Но все равно его взяли… А раньше, бывало, проволоку привяжешь к суку — если оборвешься, то не сразу на землю...
— Ловушки не используете?
— На это надо время, чтобы проверять. А потом у кого ловить — у себя? Так у нас почти не улетают. А у частника — так в Вичёвщине частных пчеловодов совсем немного. Да к тому же по лесу бегать — еще клещей наловишь. На пасеке за день наскачешься, а потом еще на елки лезть — что-то не хочется… Из дома уходишь в семь часов, приходишь уже затемно. Ладно, сейчас дети большие, а маленькие были… Дочка тебя почти и не видит: утром ушел — она еще спит, вечером пришел — уже спит. А увидит — удивляется: “Ой, дядя пришел...”
Раньше, да и сейчас пожалуй, лучшим по медосбору считался юг области — Лебяжье, Малмыж, Уржум, Вятские Поляны. На втором месте северная часть — там много кипрея. И всего хуже центральные районы…
— Сейчас медосбор хороший там, где плохие хозяйства, — считает Чемоданов. — А у нас племзавод “Октябрьский” — один из лучших. Вот и прикиньте, что получается… В первые годы, конечно, легче было работать. Техника у хозяйства старая, косили долго. А сейчас… Вот косить начали — два часа и поля нет. И земли все разделаны, зарослей не осталось. Приходится рассчитывать на лесные делянки, на семенники клевера. Но площадь под семенниками тоже небольшая. Раньше на отаву расчет был, но сейчас корма планируют заготавливать до фазы цветения. Потому тоже мимо… Так что только оценку “три с плюсом”, максимум “четыре”, можно поставить нашей территории в плане пчеловождения.
Две с половиной тонны меда с пасеки — таково сегодня плановое задание. Они сдаются на склад племзавода. Все, что свыше, реализуется пчеловодами самостоятельно. На ярмарках выходного дня, по другим торговым каналам и связям. Но и здесь год от года становится тяжелее работать. Завоза меда из других регионов на Вятскую землю стало много, упорно тащит на наш продовольственный рынок свой мед и Китай. И ладно бы качество было хорошее, и продавцы вели бы себя честно и добропорядочно. Если мед с подсолнечника — так и напиши, если китайский — так и обозначь. А они подсолнечник выдают за наше разнотравье. Или еще какие ухищрения придумывают, так что покупатель нередко впадает в полное недоумение и недоверие...
Впрочем, на все эти проблемы Чемоданов и Коротаев внимание не заостряют. Просто работают. И работают увлеченно.
— Это для нас даже не работа — любимое хобби, — подчеркивает Сергей Михайлович. — Образ жизни у нас такой — не сдаваться.
— Точно, — поддерживает друга Евгений Ильич. - Зачем о грустном, не надо. Я тут еще одну занимательную историю вспомнил. В деревне дело было — откачивали мед. А у соседки козы были в загоне. И вот все откачали, а я вдруг слышу какое-то слабое блеяние. Маму спрашиваю: “У соседки козы случайно не в загородке?” — “В загородке!” — “Да ты что?!..” Бросился к загону — а там коз практически не видно. Кругом туча пчел. Смотрим, у одной козы вымя — не бывает такого вымени. Даже у колхозной коровы такого огромного вымени нет. А рядом козел бегает — какой-то необычный козел. Присмотрелись, а у козла ушей нет. Совсем! Видимо, так изжалили, что уши и отпали… И смех, и грех. Пришлось возмещать убытки...
Виктор БАКИН, "Вятский край"
Похожие статьи:
Пасечные истории → Трудолюбие у пчёл перенимала
Новости пчеловодства → Славные люди – славный мёд
