Рамочные ульи произвели революцию в пчеловодстве благодаря удобству и лёгкости обращения с ними.
Вмешательство, как главный принцип, на котором основана современная технология содержания пчёл, позволяет с помощью существенных затрат труда гарантированно достигать конечных результатов.
И ульи, и технология выглядят настолько безупречно, что, кажется, ничего нового в это дело привнести нельзя.
Один корреспондент так и заявил однажды автору о том, что пчеловоды, собравшиеся как-то в Ванкувере, наконец-то подвели черту, как в свое время с проблемой вечного двигателя, и отныне всякие предложения об улучшении конструкции улья, либо технологии вообще всерьёз восприниматься не будут.
Самой характерной чертой современного пчеловодство является, пожалуй, то, что оно в принципе роевое, так как роение рассматривается чисто с практической точки зрения как непреложный фактор, требующий устранения с помощью различных приемов.
До недавнего времени не удавалось до конца вскрыть истинные причины этого явления.
Автор, начиная с 2000 г., на основе анализа литературных источников построил свою логическую схему возникновения роения, а в последующем и внутреннего механизма его протекания.
Главная причина роения – это ухудшение условий их местообитания.
Это не процесс размножения, а процесс вынужденного распада пчелиной семьи.
Ухудшение условий существования является фундаментальным природным фактором, порождаемым давлением жизни, которая всегда проявляется в исчерпании ресурсов (Муратов, 2018) и смене форм поведения с оседлой на миграционную или роение (если речь идет о пчелах).
Когда ресурс один, то это происходит с его исчерпанием. А когда несколько, то, согласно закону минимума Юстуса Либиха, с исчерпанием одного из них.
Конкретная причина роения, согласно Г.В. Глазову (Глазов, 1992) – это теснота рамочных ульев на основе конструкции А. Рута и Ш. Дадана, получивших наибольшее распространение. Г.В. Глазов раскритиковал современную технологию пчеловодства за её трудоемкость и сложность, а сами улья за их несоответствие природе русских пчёл, их тесноту, на которую прямо указал как на причину, провоцирующую роение, назвав их «усеченный кокон», «рой-дом» и т. д.
Руководствуясь таким же стремлением упростить технологию, облегчив жизнь себе, а заодно и пчёлам, автор создал свой аналог его «BIO статора» но уже на обычную дадановскую рамку. Получился объёмистый, неразборный, громоздкий, стационарный, двухэтажный улей. Конструкция явно усложнилась и не очень понравилась и самому автору. Но зато уход действительно упростился настолько, что не мог невольно не восхитить автора. А когда случайно обнаружилось, что пчелы в нём не роятся в течение сезона, то в результате дальнейшей многолетней деятельности родились и теория, и безроевая технология содержания пчёл без всякого вмешательства пчеловода в жизнь пчелиной семьи в течение всего активного сезона, кроме его начала и конца – настройки на сезон и отбора продукции/подготовки к зиме.
Фактически улей действует как установка для получения меда, так как вмешательства и забот-хлопот никаких. А если вся пасека будет из таких ульев, то и там такая же история – это уже настоящий безлюдный медодобывающей комплекс. Для любителя – заманчивая вещь!
Было получено немало модификаций на основе первоначального образца. И, по всей видимости, потенциал изменчивости конструкции на этом далеко не исчерпан.
Стационарность выглядит, на первый взгляд, недостатком. Но, возможно, это и основа для развития новой концепции пчеловодства, возвращающая его на новом историческом витке в его первоначальное естественное русло.
Дело в том, что идеалом современного пчеловодства является использование пчел для опыления культурных растений, делающего его придатком сельского хозяйства.
Так оно и произошло после того, как были сведены леса, и освободившиеся территории стали использоваться для земледелия. Причём экономический эффект от опыления в виде повышения урожайности возделываемых растений многократно превышает стоимость непосредственных продуктов пчеловодства.
Это говорит о том, что, действительно, само пчеловодство потеряло свое экономическое значение, и оно находится в целом в упадке, в своего рода историческом тупике.
Современное земледелие только использует пчёл и очень мало может дать для них самих. Посевы, посадки – это монокультура, крайне бедный биоценоз, скорее техноценоз под контролем человека. Пчелы выступают как элемент технологической цепочки.
Убирая урожай, мы тем самым прерываем естественно протекающий АКТ взаимодействия пчёл с растениями. Возникают препятствия для работы их социально-адаптивного механизма по улучшению ими своей ресурсной базы, что является в наибольшей степени именно их уникальной особенностью.
Пчелы, потребляя, не исчерпывают, а, наоборот, в отличие от большинства живых систем, по возрастающей наращивают свой ресурсный потенциал, взаимодействуя с цветковыми растениями (Муратов, 2018).
Напряжение в отношениях пчёл с земледелием только возрастает, в том числе и в связи с развитием технологий по защите растений. Кроме того, не исключено, что успехи селекции могут привести к переводу культурных растений на самоопыление. И земледелие перестанет нуждаться в пчёлах.
Ясно, что земледелие будет процветать везде, где благоприятствует климат в связи с необходимостью кормить население планеты.
С другой стороны, если взять нашу страну, то она, по большей части, расположена в зоне «рискованного земледелия», где экосистемы наиболее хрупкие и крайне чувствительны к воздействию человека.
У нас значительные территории находятся в лесной зоне. В доисторические времена, согласно И. А. Шабаршову, лес вообще доходил до побережья Черного моря. Поэтому этот фактор, как считает О.Н. Голуб (Голуб, 2016), приобретает особое значение для пчеловодства нашей страны.
Н. М. Витвицкий считал, что пчела неотделима от леса, как и лес от неё. В прошлом пчеловодство процветало именно благодаря наличию лесов, где изобиловали пчелы.
Автор пришел к логическому выводу о том, что медопродуктивность лесного ландшафта намного превышает таковую любых открытых территорий, базируясь, главным образом, на падевой составляющей, не умаляя при этом жизненно важной роли нектаропыльценосов для самих пчёл. Теоретически это составляет порядка 100 ц /га.
Ничего удивительного в этом нет, так как падь – это ничто иное, как образуемые при фотосинтезе первые его продукты – транспортные ассимиляты, такие как сахароза, рафиноза, стахиоза и так далее (Веретенников, 2002), которые доступны для сосущих насекомых. И если А.В. Веретенников считает, что экономический эффект от добычи сока лиственных древесных растений при «ксилемной» подсочке многократно превышает доход от сбыта древесины, то тоже самое, но в ещё большей степени, относится к медопродуктивности лесопокрытой территории и, в частности, к древесинному использованию липы, на что указывают такие авторы как М. М. Глухов и О. Н. Голуб.
Поэтому, если мы действительно хотим возродить пчеловодство в нашей стране как отрасль экономики, то это надо делать на основе использования лесных ресурсов и стационарного пчеловодства, используя концепцию автора «саморазвивающегося апиценоза», в котором в единой эволюционной связке участвуют пчелы и цветковые растения. Как результат, повышается медопродуктивность лесного ландшафта и увеличивается популяция пчёл.
В таком контексте и пчелиная семья рассматривается уже не как нечто случайное и ни от чего не зависящее явление, а как основа и производное местной популяции, где и отдельная пчелиная семья, и вся популяция взаимосвязаны между собой. Тогда и вопрос о сохранении местной породы получит свое окончательное разрешение.
У нас в стране наблюдается процесс запустения малых городов и населённых пунктов. Вокруг них можно было бы образовывать апипарки – рукотворные апиценозы и получать больше мёда, увеличив его производство как для себя, обеспечив население ценным продуктом питания, так и создавая излишки для экспорта. Дело за распространением устройств, работающих в режиме установки для получения мёда.
Если до общественного сознания дойдёт тот факт, что мёд можно получать легко и везде в нашей лесной зоне нашей большой страны, то и дело охраны и возрождения богатой и цветущей природы вокруг нас наконец-то сдвинется с мёртвой точки.
Природа может снова стать богатой житницей для нас, а не просто радовать наш взгляд. И на каждый цветок в природе, открывающийся нашему взору, мы должны отныне смотреть не только как на символ красоты, а прежде всего как на жизненно важный для нас самих ресурсный функционал.
Особое дополнительное звучание данный подход приобретает в связи с другой очень важной для всех проблемой – глобальным потеплением климата, для противодействия которому швейцарский эколог Т. Кроутер предлагает высадить по всей планете 1,2 триллиона деревьев. В настоящее время на ней произрастает три триллиона экземпляров.
Список литературы
Веретенников А. В. Физиология растений. Воронеж. Гослесотехн. акад., 2002.
Глазов Г. В. Пчеловодство как ремесло. – Новгород, издательство “Русская провинция“, 1992.
Глухов М. М. Медоносные растения. Гос. Изд–во С.–Х. Литературы, 1955.
Голуб О. Н. Лесоводство и пчела. Необходимость решения имеющихся экологических проблем. Пасека России, №№ 4-5, – 2016.
Муратов В. И. Экологическое безроевое пчеловодство. – Старица, 2018. Изд-е 3-е.
Шабаршов И. А. История русского пчеловодства. — М.: ПАИМС, 1996.
Статья подготовлена на основе доклада автора на Международной научно-практической конференции «Пчела и человек», проходившей в Москве 11-12 марта 2019 г.
В. И. Муратов
город Старица, Тверская область
e-mail muratovvliv@mail.ru
