Последний выстрел

Во второй половине июня в двух километрах от села Кушум, на живописном берегу Урала, появились семь ульев и фанерный домик, выкрашенный голубой краской. Это пасека семидесятилетнего пчеловода-любителя Ивана Тимофеевича Олейникова. Шагах в двадцати от нее забелел и мой полог из марли. Мне хорошо было отдыхать рядом с Иваном Тимофеевичем. Несмотря на свой возраст, он с увлечением и немало трудился. Это он два года назад при поддержке Общества охраны природы организовал плавучую пасеку. Ни один год пчеловоды Уральска не могли похвалиться высоким сбором меда в окрестностях города. И тогда Иван Тимофеевич задумался о передвижной пасеке. А почему бы ее не установить на барже или палубе катера? Разве в низовьях Урала мало медоносной растительности? В определенных местах судно причаливало бы к берегу, пчелы работали нужный срок, а затем пасека двигалась бы дальше, до границы с Гурьевской областью. О своей мечте он написал в Научно-исследовательский институт пчеловодства. Ученые одобрили предложение уральца. Весной в распоряжение трех человек во главе с И. Т. Олейниковым были предоставлены металлический понтон, буксирный катер «Пчела» и двигатель. Так возникла плавучая пасека. Пчеловоды-любители поставили цель: доказать, что выгодно разводить пчел на той обширной территории поймы Урала, где ими никто не занимался. Первая остановка в 90 километрах от города.

Все девять семей сразу же заработали. Хотя экспедиция и выехала в , низовья Урала с большим запозданием, лучшие семьи дали по 32 килограмма меда, а рои обеспечили себя кормами на зиму. Энтузиасты-пчеловоды привезли очень ценные сведения о растительности на огромных площадях речной поймы. На первых порах ничто, кроме порывистых ветров, не нарушало ритма работы пчел. Они спокойно летали в окрестные луга и мелколесье и возвращались нагруженные нектаром. Но уже в августовские дни над ними нависла опасность: вблизи пасеки появились золотистые щурки. Эти длинноносые птицы с красивым оперением, которых уральцы называют голландскими петушками, гнездятся в норах глинистых прибрежных яров. Кормятся они в степях, низко пролетая над землей, а около пасек охотятся за пчелами, уничтожая их с утра до поры, когда летнему солнцу остается светить час-полтора. Обеспокоенный Иван Тимофеевич сказал мне: — Были случаи, когда эти воздушные разбойники начисто разоряли пчеловодов. Вредят они пчеловодству и в Уральской области. При всяком удобном случае будем палить в щурок из ружья, отгонять подальше от пасеки. И мы стреляли в этих птиц самой мелкой дробью — бекасинником. Однако налеты щурок не прекращались. Особенно смелели щурки по утрам и в предвечерье.

Беспорядочной стаей и в одиночку летали они неподалеку от ульев, над луговинами и зарослями тальника в речной пойме. Как-то в середине дня мы вскрыли одну птицу. В ее желудке комком лежало около сорока пчел. Чем чаще чувствовалось дыхание осени, тем больше наглели птицы. Вместе с молодыми птенцами они издали прилетали к пасеке и усаживались на тополя. По временам оттуда доносился пронзительный крик щурок. Они стремительно проносились над пасекой и без промаха хватали пчел. Мы попробовали отпугнуть птиц от пасеки, подняв над ней на длинных шестах убитых птиц. Но эта мера оказалась малоэффективной. К шестому сентября щурки больше прежнего сбились в стаи. Видимо, они готовились к перелету на места зимовки. Истребление пчел усилилось. Солнечным утром девятого сентября произошло невиданное событие. Штук тридцать щурок летали над ульями, высматривая добычу, иные то и дело поднимались выше деревьев и спускались к самой земле. Шла ловля пчел. Медлить было нельзя. Я вскинул двустволку и выстрелил в парящую надо мной щурку. Вслед за выстрелом раздался тревожный и громкий крик падающей птицы. Смертельно раненная, она как бы подавала сигнал, предупреждая своих сородичей о грозящей опасности. За несколько секунд вся стая, тоже тревожно покрикивая, суматошливо разлетелась и исчезла. С того утра ни Ивану Тимофеевичу, ни мне браться за ружье не ходилось. Правда, щурки пролетали снова и снова, но теперь уже в недосягаемой вышине и в стороне от пасеки. Ни одна из них не спускалась к ульям.

В. ПАШКО